Театр «Колесо» представил зрителям премьеру «Мертвых душ»
Календарь – по Гоголю. Аккурат 13 ноября – премьерный день новой постановки театра «Колесо» по Николаю Васильевичу. Точнее, по Николаю Васильевичу и Игорю Владимировичу. То есть по Гоголю и Касилову. И все потому, что режиссер-постановщик Игорь Касилов и поставил спектакль «Мертвые души», и написал к нему эту пьесу, и декларировал в драматургическом материале перекличку с другими великими и разными. В том числе и с самим собой.
Дальневосточный гектар
И первое же режиссерское заявление не заставило себя ждать. Оно звучит так близко к первому занавесу спектакля, что ощущается в этом некая декларативная поспешность: «смелы и современны». Чичиков от Андрея Бубнова решается переселить мертвые души… на Дальний Восток. На золотой и вольный дальневосточный гектар. Тот самый, который из не очень давних новостей.
Сегодня призыв к предприимчивым россиянам взять бесплатный надел земли на Дальнем Востоке уже слегка поблек и почти утонул средь других новостных сюжетов, но Игорь Касилов с порога напомнил нам о параллелях и меридианах вечной классики и пересечений духа с сегодняшними обстоятельствами и новым читателем.
Первый
Восток так восток. Декларация эта, как ни странно, отчего-то не ошеломила смелостью. Мало ли что придет в голову никакому Чичикову?
Никакому – по первому портрету из первоисточника. И что-то в нашем Чичикове в этом смысле точно есть. Чичиков – Андрей Бубнов – хоть и осведомлен об аграрной политике государства российского 21-го века, все такой же «никакой», как во времена Гоголя. В хорошем смысле этого слова. Прозаичный. Малоприметный. Будничный. Малоэкипированный. Впрочем, экипирован в спектакле во все классическое, похоже, он один. Нельзя сказать, что Чичиков в спектакле главный гвоздь, но и подметок он, в общем, никак не испортит.
Гвоздем Игорь Касилов назначил Андрея Чураева. Так и сказал в программке Чураев – «Первый в спектакле».
Чураев весь в белом. В белой тройке, с ироничной манерой озвучивать почти что авторские ремарки. И с жутким умением напугать страшным голосом и нечистыми замыслами. Замыслами, которые, в сущности, он в финале спектакля так запросто нам и объясняет. В том числе и режиссерский замысел притянуть Гоголя к Булгакову и отправить всех участников сессии на тот самый сатанинский бал. Собственно, персонаж Андрея Чураева и есть, оказывается, тот самый…(чур меня!) «Первый в спектакле».
Гоголь-моголь
И вот это-то желание поиграть на вечной любви народа к «Мастеру и Маргарите» и объяснить чертовщину чичиковщины чертовщиной же от Булгакова упрощает гоголевское.
Гоголь сам по себе так необъятен и велик, что аранжировать его балами и конкретными определениями вроде реплик «Кто такой Чичиков? Чичиков – черт» кажется мне разрушительным для спектакля. И уничижительным для Гоголя: чего это ты, брат, не все нам сказал, дорогуша?
При этом, по замыслу режиссера, чичиковскую принадлежность к сатанинскому клану на сцене определяет и озвучивает словами сам клан – та самая черная свита Первого, которая и по костюмной упаковке, и по движенческому ряду заявляет о своей бесовщине с первых хореографических выходов на сцену.
Вопрос доверия
Объяснять режиссерский замысел простыми словами, вложенными в уста красивого, заметного и колоритного Андрея Чураева не лучший ход постановщика в движении к зрителю. То ли он, Игорь Касилов, зрителю не доверяет и почти уверен, что зритель «Колеса» без объяснений ничего не поймет. То ли постановщик не доверяет самому себе, думая, что, не скажи он нам напрямую про «нечистый» бал, эта параллель будет неочевидной, не считанной зрительным залом, не замеченной замерзшим (как холодно в зале театра в этом году!) партером.
Но чертовщина прет из пяти белых дверей художника Сергея Дулесова, играет в черно-белую мозаику кубов на сцене, неплохо двигается, иногда танцует брейк, демонстрирует белые же каблуки, восхищает зал цветными ирокезами. И вызывает желание назвать имя балетмейстера спектакля Натальи Горячевой, которая организовала всю эту массовую хореографическую оснастку бала.
Разумеется, под музыку Андрея Пономарева. Под эту музыку в спектакле пляшут не только бесы и бесенята. Но и в меру осарафаненные Марфа Веры Зиновьевой и Фетинья Юлии Киреевой. Да что там говорить – все в этом гоголевско-чуриловско-булгаковском наборе понемногу приплясывают под композитора Пономарева. Да и как не сплясать, если музыка хороша, а Касилов не против!
Игорь Касилов не против и классического вокала. Его Коробочка так изящна и стройна, у нее такой милый разрез на концертном платье, и она так по-настоящему поет, что впору назвать еще одно имя из программки этого спектакля: Коробочку поет Екатерина Баушева.
Стреляли в Плюшкина
Еще одно женское имя в этой почти полностью мужской тусовке – Наталья Дроздова.
Наконец-то народная артистка России Наталья Дроздова дождалась роли. Наталья Степановна играет… Плюшкина. И делает это так, что ты уже не ищешь Плюшкина за сложным гримом или удачными лохмотьями от художника по костюмам Елены Бабкиной. Ты ищешь его в новой пластике. В отсутствии фирменных трещинок в голосе узнаваемой актрисы. Дроздовой не видно. И Плюшкин хорош.
Вот только и тут одна закавыка. Разрешение на три выстрела. Чичиков, по поручению Игоря Касилова, добивает бедного скрягу Плюшкина на глазах у всех читавших и не читавших Гоголя. Режиссер Касилов спорит с вечным предназначением всех плюшкиных в этом мире.
И правильно: чего это с ними нянькаться? Можно было бы прикончить и всех остальных разом: и Ноздрева от Александра Двинского, и Манилова в меховых штанах от Михаила Спутая, и губернатора от Андрея Дубоносова – по списку. Но нет! То ли патронов не хватило, то ли Плюшкин достал больше всех…
Наталья Харитонова
mail-ps@mail.ru
