Вообще-то он не сразу почувствовал вкус к театру. Зато театр практически сразу признал молодого, симпатичного парня с инженерным дипломом своим, попробовав на самую первую роль – двигателя в карете Золушки. Ну разве это не ответственное дело – везти сказку практически на своих плечах? С тех пор прошло почти 15 лет. И вот недавно он стал еще одним театральным Акакием. Хотя героев новых сказочных декабрьских историй Александр ждет с таким же удовольствием и радостью. Они позволяют немного пошалить и испытать практически детские эмоции, как в той, самой первой сказочной карете.

Молоток

– Александр, театром в детстве вы не бредили, Гамлетом, несмотря на свою фактуру, стать не мечтали?

– Нет. Интерес к сцене у меня появился только в студенческие годы, когда я вместе с однокурсниками подрабатывал летом вожатым в пионерском лагере. Я учился в ТГУ (тогда еще в политехе) на электротехническом факультете. Я и сейчас работаю по специальности – электриком. В институте однажды появилось объявление: нас приглашали на вожатские курсы. Пошли. Поучились. Поработали с ребятишками год. Понравилось. В итоге пять лет я был настоящим вожатым. Ну а после наших вожатских историй на факультете возникла кипучая жизнь: команду КВН сколотили. И если команда КВН получилась не очень, то творческий коллектив вышел из нас с ребятами очень даже неплохой. Мы до сих пор со многими общаемся, поддерживаем отношения. А потом позвали нас в школу Дедов Морозов, а немногим позднее – в театр «Секрет» попробоваться.

Я первое свое прослушивание по разным причинам пропустил, а потом, когда решился на это еще раз, театр как раз переезжал в другое помещение, собирал пожитки, упаковывал декорации. Поэтому меня спросили, умею ли я держать в руках молоток и, собственно, вручили его мне. Так начался мой театр. И было это, мне кажется, в 2004 году.

– А чего вы в тот момент ждали от театра и от себя в театре?

– Конечно, новых эмоций и новых впечатлений. И интересных перевоплощений в спектаклях.

– То есть вы сразу были уверены, что место, куда вы тогда пришли, точно ваше?

– Я не сомневался в том, что все это мое. Хотя и не был уверен, что пришел навсегда. Хотелось просто попробовать. Попробовал. Получилось. Остался.

– Вам сразу дали роль?

– Нет, конечно. Поначалу ко мне присматривались, как и ко всем. Общие занятия, массовки. Роль двигателя кареты Золушки. Меня в этой роли не было видно. Я в той карете сидел невидимкой. Но это, конечно, большой секрет: карета Золушки сама, по волшебству едет по свету. 

– Само собой, мы этого секрета никому не выдадим, обещаю. После той кареты прошло 15 лет. Театр уже не просто театр?

– Абсолютно верно. Это уже вторая семья. Помню, как первые годы в театре мне мама говорила: «Саша, может, хватит уже? Может, делом займешься?» А я делом занимался, и театр мне в нем совершенно не мешал. Даже наоборот, дополнял. Это была уже совсем другая жизнь. Не та, где с утра на работу, а вечером домой. Нет, вечером я торопился в театр. А на работу шел обновленным. Мама думала, что это у меня несерьезное увлечение, а оказалось, еще какое серьезное, и теперь она радуется, что меня от театра не отговорила.

Акакий 

– Немногим артистам повезло с такой ролью, как ваш Башмачкин.

– Этот спектакль готовился к театральной неделе еще в прошлом сезоне. И из-за пандемии премьеры тогда не получилось. Я долго присматривался к себе, к партнерам по спектаклю, к их характерам и амплуа. Пробовал роль то так, то эдак. Постепенно образ начал возникать и складываться.

– И когда вы почувствовали себя Акакием?

– Наверное, только на премьере. До этого у меня все никак не получалось. Все не верилось, что я – Акакий. К середине премьерного спектакля я вдруг почувствовал: вот, кажется, есть...

– А это неверие в себя как в будущего героя пьесы мучительно или светло?

– Это интересное неверие. Это поиск себя. Поиск героя. Это не попытка завернуть на заводе гайку, которая не вертится. Это живой творческий процесс, где и смешно, и грустно, и где ты часть команды.

– Как примеряете на себя новый образ? Вы репетируете дома, перед зеркалом, или говорите о нем, благо рядом с вами в этом спектакле играет ваша супруга?

– Супруга Марина играет Шинель. И это наш безусловный плюс. В этом плане нам проще. Мы вместе делаем эту домашнюю работу. У нас общие темы для разговоров.

Любовь

– Вы с ней познакомились до театра или нашли ее в нем?

– Я благодарен театру за образ жизни, за то, что он стал второй моей семьей, и, конечно, за то, что я встретил здесь супругу.

– По-моему, в таком тесном тандеме вы с ней в спектаклях впервые.

– Это ответственность. Но зато рядом с ней можно где-то на сцене позволить себе чуть больше. Мы пять лет вместе и чувствуем друг друга, мы на одной волне. И это помогает в спектакле.

– Вы противоположности, которые притягиваются?

– Нет, мы с супругой очень похожи. У нас все одинаковое, начиная от двух ложечек в чашку чая и до фильмов, которые смотрим. Мы оба Овны по гороскопу, даже дни рождения практически совпадают, мы родились в апреле.

– А какая Марина актриса?

– Она больше склонна к комедийному жанру. Не боится показаться смешной, может отлично сыграть какую-нибудь дурочку. 

Шинель

– Александр, как меняет роль правильный костюм? Это важно или не важно для вас в спектакле?

– С одной стороны, как будто костюм ничего не меняет, просто бывают неудобные или удобные. А с другой…Это же как с шинелью: надел – выше стал на десять сантиметров. В плечах шире стал. Вот так же и с костюмом. Знаете, на премьере, во время спектакля, когда у Акакия шинель украли, мне так нестерпимо себя жалко стало, как будто ее украли у меня. Чуть не заплакал.

– А роль накладывает отпечаток на ваши отношения с жизнью и людьми?

– Мне кажется, что все наоборот: из пережитого – все в роль. Иногда в жизни сталкиваешься с хамством и думаешь: ну почему он так поступил? Ведь мог же по-другому.

– Но в жизни вы не Акакий? Вы скажете хаму, что о нем думаете, или постараетесь просто отойти?

– Я постараюсь отойти, но только если это хамство, грубость или несправедливость не перешли какую-то границу. Бывало, пару раз, когда видел, что всей толпой одного человека били, я не мог усидеть, конечно. Я не дрался. Просто всех разгонял. Видимо, у меня на лице что-то такое было написано, что они расходились. 

– Александр, в спектаклях вашего театра много музыки, песен. А дома вы поете? 

– Жена так определяет по мне, как прошел спектакль. Если я пою, значит, все хорошо.

– Родители смотрят ваши спектакли?

– В последнее время в силу состояния здоровья они реже бывают в театре. Зато теща – наш фанат. Она бывает на всех спектаклях. И если она смеется на комедии, значит, все нормально, все хорошо.

– Как вы себя чувствуете после успешной премьеры?

– Если брать конкретно этот спектакль, то было облегчение. Упал груз с плеч. Ты понимаешь, что вроде как что-то получилось, вроде как зритель не ушел. И тебе хорошо. Премьера удалась, справились, слава богу.

– Сколько вы можете прожить без «Секрета»?

– А я не пробовал. Летом, когда у нас перерыв в межсезонье, до конца каникул никто не дотягивает: всем хочется в театр, его не хватает. Уже не интересно отдыхать. Уже хочется к своим и на сцену.

Роли

– Какие же еще спектакли стали для вас такими же яркими, легли на душу?

– Точно роль Черного, вожака стаи, который не любит людей. Мне она почему-то очень близка.

– Не любите людей?

– Я не люблю несправедливость. Хотелось передать все ощущения Черного, я хотел показать, как чувствует себя этот пес. Еще одна важная для меня роль – Трактирщик. Вот вроде бы небольшая роль, но тоже очень близкая мне по духу. 

– Почему?

– Может быть, потому, что я тоже очень долго искал себе жену. Не получалось на личном фронте, все было сложно и туманно. Как раз тогда я получил эту роль. У Трактирщика вроде трагедия в душе, и в то же время он пытается помочь другим, для него важно найти для них нужные слова, отдать тепло другим.

– А случается так, что режиссер распределил роли, а вам бы другую хотелось сыграть? Что тогда?

– Конечно, бывает. Но у нас такая возможность есть. В «Хануме» я сыграл практически все мужские роли. Вот только молодого князя не смог – не молод уже.

– Вы романтик?

– Хочется верить, что где-то внутри, наверное, да. Я на работу хожу за деньгами, а душу несу в театр.

– Сложно сейчас артистам. В зале – половинная рассадка. Все в масках…

– Мы и сами в масках ходим в магазины – время такое, куда деваться. И мы тем более рады, что и в такое время к нам приходит зритель. Это поддерживает.

Марта Тонова 

Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.