За три десятилетия Андрей Чураев сыграл на сцене театра «Колесо» более 70 ролей, среди которых Держиморда в «Опере сумасшедших», Серюня в «Полонезе Огинского», Дон Хуан в «Даме-невидимке», Гусь-Ремонтный в «Зойкиной квартире», Альваро в «Татуированной розе», Тибальт в «Ромео и Джульетта», Вершинин в «Трех сестрах», Беркутов в «Волках и овцах», Тимофеев в «Пяти вечерах», Первый в «Мертвых душах», Капитан в «Венецианских близнецах»… Актеру подвластны все жанры: комедия и трагедия, драма и гротеск, сатира и лирика. Его творческую индивидуальность отличают абсолютная органичность, искренность, точность психологических характеристик, богатый сценический опыт, вдумчивое отношение к каждой роли.
За исполнение роли Юсова в спектакле «Доходное место» Андрей Чураев дважды был награжден призом «Лучшая мужская роль второго плана»: в 2017 году – в Самаре, на III Межрегиональном фестивале «Волга театральная», в 2019 году – на Всероссийском фестивале «Русская комедия» в Ростове-на-Дону. В том же 2019 году стал лауреатом премии «Признание таланта» и обладателем приза зрительских симпатий. Дважды он играл на сцене театра «Колесо» легендарного первого генерального директора ВАЗа Виктора Полякова: в 2015 году – в спектакле «Первый генеральный», в 2019 году – в «Колесах». В сентябре 2021 года, на II Межрегиональном фестивале «Время театра» за исполнение роли папы Алёши в спектакле «Олимпия» Андрей Чураев был награжден призом «За лучшую мужскую роль второго плана».
17 декабря Андрей Геннадьевич Чураев отметит 60-летие. Юбилейных торжеств в этот день в театре не будет. Только что сыграв Медведева в премьере музыкальной драмы «Без солнца», он репетирует роль Сирано де Бержерака в спектакле «СираноРоксанаКристиан». К тому же, не склонный к самолюбованию, Андрей Чураев редко дает интервью. И все же одну из бесед с артистом удалось записать на диктофон для этой публикации.
– Андрей Геннадьевич, лет десять назад, если не больше, вы начинали репетировать в спектакле Игоря Касилова «Сирано де Бержерак» роль графа де Гиша, но премьера тогда не состоялась. Сейчас судьба вновь дарит вам встречу с режиссером Касиловым, вновь – «Сирано де Бержерак», но теперь вы – в роли Сирано.
– Я многое в жизни объясняю стечением обстоятельств, но здесь, судя по всему, действительно судьба. Год назад Наталья Степановна Дроздова дала мне почитать сценический вариант Игоря Касилова. Каким будет спектакль, я пока не вижу, но режиссер знает, в своей голове он спектакль уже поставил. Работать с Игорем Касиловым интересно. У него нет неподготовленных и бессмысленных репетиций. Мы знакомы уже больше 30 лет. Я понимаю, что он хочет. Он знает, что от меня можно требовать. Я репетирую уже в пятом или в шестом его спектакле.
– Ростан написал пьесу в жанре героической комедии, хотя финал ничуть не комедийный. Каким, на ваш взгляд, по жанру и по атмосфере будет спектакль?
– Неординарным. На сцене всего лишь трое: Сирано, Роксана и Кристиан. Будет любовь!
– Вам гримеры будут делать нос?
– Нет. Почти три десятилетия назад, когда Игорь Касилов только задумал ставить «Сирано де Бержерак», Глеб Борисович Дроздов сказал ему, что длинный нос герою делать не надо – суть не в этом.
– Чем Сирано близок вам?
– Для меня эта роль во многом, что называется, на сопротивление моей природе, а близок мне Сирано своими комплексами и размышлениями.
– С чем Андрею Чураеву больше всего повезло в театре «Колесо»?
– Повезло во многом. Я играл в спектаклях Глеба Дроздова. Повезло с партнерами, с которыми выхожу на сцену. Повезло, что у меня, как мне кажется, нет амплуа. Я играю и в комедиях, и в драмах. Артист даже в небольшой роли должен стараться быть разным, развивающимся. Конечно, актеры – заложники режиссерского решения. Но, как бы ни складывался спектакль, не хочется, чтобы твой герой был картонным персонажем.
– Никуда не денешь на сцене вашу стать, благородную красоту. Если оглянуться назад, вы не ощущали себя заложником своей фактуры?
– Об этом надо спрашивать режиссеров. Каждый из них мыслит по-своему. Я не вхожу с режиссерами в близкие отношения, не обсуждаю с ними свою дальнейшую судьбу, не смешиваю профессию с личной жизнью.
– Если не репетиции ваше мнение не совпадает с мнением режиссера, будете отстаивать свою точку зрения?
– Смотря кто режиссер. С Касиловым буду об этом говорить, с Романовым буду. С некоторыми режиссерами говорить нет смысла.
– Что для вас театр Глеба Дроздова?
– Это уже история. Сейчас «Колесо» – театр имени Глеба Дроздова. Чтобы был театр Глеба Дроздова, нужно чтобы им руководил Глеб Борисович, а это, увы, невозможно. Можно стремиться соответствовать художественному уровню театра Глеба Дроздова, ориентироваться на него. При Глебе Борисовиче за десять лет я стал одним из ведущих актеров, сыграв немало ролей, среди которых главной была всего одна. Парадокс? Да, парадокс. В театре часто случаются парадоксы. Я прикипел душой к театру Глеба Дроздова, он стал моим, такое вот стечение обстоятельств. Город Тольятти для меня и сейчас не совсем мой город.
– Если бы в вашей жизни все зависело от стечения обстоятельств и парадоксов, вы бы наверняка упорхнули в Москву или в Питер. Но этого не произошло. Из театра «Колесо» вы уезжали в Уфу, но ненадолго. Кстати, почему?
– К сожалению, я тогда не понял Анатолия Афанасьевича Морозова. Мне казалось, с его приходом театр «Колесо» теряет себя. В этом была моя ошибка. Вскоре я понял, что был не прав. Потом, когда я вернулся, получал большое удовольствие от работы с ним над «Священными чудовищами» Кокто.
– Не каждый из нас способен признать свою ошибку. Вы – один из немногих, кто на это способен. Скажите, а каково быть в театре, когда в нем нет творческого лидера?
– В жизни театра «Колесо» были такие годы. Это, конечно, нелегко. Хуже, когда театру навязывают так называемого творческого лидера, назначают кого-то со стороны.
– У вас бывало, когда вы понимали, что в спектакле не все получилось, а публика в восторге?
– Бывало, и не раз. Есть публика театральная, а есть случайная, пришедшая только сегодня. Есть фестивальная публика, которая разбирается в театральном искусстве и знает, зачем пришла на спектакль. Но фестивали – это особая тема. Разборы спектаклей критиками тоже бывают разными. Странно, когда жюри обсуждает с артистами режиссерское решение спектакля. Считаю, что критики должны говорить актерам все хорошее, а режиссеру – конструктивное.
Соревнуясь в развлечении с кино, телевидением, интернетом, театр обречен на поражение. Много лет после смерти Глеба Дроздова зрители приходили в наш театр развлекаться. Они привыкли к незамысловатым комедиям. На мой взгляд, сегодня у театра «Колесо» не так много своей, по-настоящему театральной публики. Нужен сбалансированный репертуар, воспитывающий вкус у зрителей.
– Мы пережили пандемию коронавируса. Второй год идет специальная военная операция. Мир изменился. Жизнь изменилась. Изменился ли мир театра?
– В Тольятти, если и изменился, то не кардинально.
– Что у вас есть в жизни, кроме театра?
– Семья. Особых увлечений у меня нет. Марки и значки я не собираю. Люблю читать. Смотрю хорошее кино. Поддерживаю себя в спортивной форме. Я не богемный человек. У меня размеренный образ жизни. Верю в приметы, но не до фанатизма. Такой приметы, чтобы спектакль состоялся, у меня нет. Иногда на репетициях мне казалось, что премьера обречена на провал, но случалось театральное чудо, и был успех. Такие проявления в театре не всегда объяснимы. Кстати сказать, в детстве я не мечтал стать артистом. Любовь к театру чудесным образом пришла ко мне в подростковом возрасте. И я продолжаю жить этой любовью.
Александр Игнашов
