Не каждое слово священно.

Драматургу Ксении Степанычевой для вдохновения нужна весна.

В  театре «Колесо» состоялась премьера остросюжетного спектакля «Похищение» по пьесе молодого драматурга Ксении Степанычевой. Мы ненадолго «похитили» автора перед спектаклем и расспросили Ксению о сотрудничестве с главным режиссером Владимиром Хрущевым.

За удовольствием

— Кто кого искал и нашел — «Колесо» вас или вы наш театр, Ксения?

— Мне просто очень повезло: Владимиру Хрущеву попалась на глаза моя пьеса. Она ему понравилась, и ему захотелось ее поставить.

— «Похищение» уже идет в других театрах?

— Пьеса была поставлена в небольшом театре в Пензе. В Тольятти — всего вторая постановка этой пьесы. А на такой большой сцене, как у вас, вообще впервые.

— Есть опасения, волнения: а вдруг театр сделает из пьесы нечто невозможное…

— Нет, это всегда ожидание удовольствия. Потому что драматург, собственно говоря, к этому моменту уже все, что мог, сделал. Теперь работает режиссер, актеры, художник, трудятся  все театральные службы. А драматург приезжает на премьеру как на праздник.

Карт-бланш Хрущеву

— И ничего не секвестируется, не переписывается, не исправляется?

— Бывает по-разному. Я не со всеми знакома на просторах русского театра, но это очень небольшое сообщество, в котором репутация есть репутация. И  ты всегда можешь навести справки, что за театр, что за режиссер берется за твою пьесу. И именно поэтому у меня были радостные ожидания, я много хорошего слышала о театре «Колесо» и о Владимире Хрущеве. И когда он попросил внести небольшие изменения в мой текст, я с радостью согласилась и предоставила ему полный карт-бланш. Потому что драматург вообще не должен ограничивать режиссерского поиска. Режиссер имеет право на интерпретацию текста. А я вполне адекватна и не думаю, что каждое мое слово священно.

— Ксения, вы получили образование, связанное  с госслужбой.

— Да, я закончила Поволжскую академию государственной службы, и когда я поступала туда в 1995 году, это был один из самых ярких, интересных и престижных вузов в Саратове. Чем я хотела бы заниматься, я тогда слабо себе представляла. А  тогда, в середине девяностых, все шли учиться на юристов и экономистов.

Я по образованию — менеджер-экономист, специализирующийся в маркетинге. Самое веселое слово тут, конечно, «маркетинг». Но в середине первого курса я поняла, что хочу заниматься литературой, потому что в то время уже начала что-то писать.

В театр?

— Но интерес к театру уже был?

— Я — дочь военного, и мы всю жизнь ездили по военным гарнизонам. И там как-то не очень, мягко говоря, было с театрами. А когда я приезжала в Саратов к дедушкам и бабушкам в летние каникулы, все театры были закрыты. Потому я до шестнадцати лет, может быть, всего один раз и была-то в ТЮЗе. А когда мне исполнилось шестнадцать, и отец уволился из армии, мы вернулись в Саратов. Я начала ходить в театры, и меня это заинтересовало.

Мне приятно думать про себя, что я пишу истории. И однажды методом научного тыка я обнаружила, что драматургия — это самая удобная форма для меня. Не проза и тем более не поэзия. В драматургической форме мне живется комфортнее всего. Вдруг в какой-то момент какие-то люди поселяются у меня в голове, что-то с ними происходит. Я за ними наблюдаю. Слушаю, о чем там они говорят, и вдруг рождается сюжет.

— Комедия — любимый жанр Ксении Степанычевой?

— Я стараюсь писать разные пьесы, потому что писать одно и то же скучно. У меня есть серьезная пьеса на исторический сюжет про Великую Отечественную войну. Есть трагедия на античный сюжет. Есть несколько нежно любимых мною детских пьес. И есть комедии, которые я, наверное, все же люблю больше всего.

— Вас лично среди этих комедийных  персонажей не бывает?

— В каждом герое — пусть он будет даже не очень молодой дядечка из комедии — есть что-то от меня.

— И в «Похищении»?

— Я надеюсь, что в нем прежде всего мой специфический юмор.

— Какой?

— Легкий, ироничный.

Авторская норма

— Между вашими первыми пьесами — расстояние не в один год. Чем занимаетесь между ними?

— У каждого писателя есть своя авторская норма. У меня (чтобы совесть была чиста) это одна пьеса в год. Но не более чем. Конечно, я не пишу ее весь год. Я работаю, может быть, три, может, четыре месяца. Потом она отлеживается. Но когда проходит год, а я не взялась за новую пьесу, начинаю нервничать, переживать, думать и говорить, что я бездарность. Вообще-то, у творческого человека должно быть такое время, когда он вроде бы не занимается ничем. Но он  в это время думает, читает, смотрит, путешествует, накапливает багаж, аккумулирует  энергию творческую.

— А вы когда-нибудь боялись провала? Или драматургу с этими страхами легче — он может свалить все на режиссера или на актеров?

— Когда работа закончена, и я вижу, что мне удалось сделать девяносто — девяносто пять процентов от того, что я хотела. Но через голову же все равно не прыгнешь. А что касается постановки, то мне уже приятно, что театр заинтересовался моим текстом. И уж абсолютно неприлично валить все на кого-то, если не оправдались какие-то ожидания. Мы все — в одной лодке. Мы — одна команда. И потому, наверное, я так люблю театр, что он, как корабль, не поплывет без матросов, без кока, без капитана… Так же и спектакль.

— И вы — матрос или чином повыше?

— Я… Надо подумать, чтобы метафора была  более точной… Я, наверное, рисую карты. Приблизительную карту места, где закопаны сокровища. А дальше команда отправляется на их поиски.

Действующие лица

— Пробиться в театр молодому драматургу всегда было непросто. Как это случилось у вас?

— Мне просто повезло. В 2007 году проводился Всероссийский конкурс драматургов «Действующие лица». Его организовал художественный руководитель московского театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз. Там было более чем солидное жюри: в один год в него входили Галина Волчек, Петр Фоменко, Полина Кутепова, в другой — Альберт Филозов, Роман Козак, Татьяна Толстая… А я была просто девочкой из Саратова. Закончила свой вуз, еще ни дня не работала. К тому времени я написала несколько пьес, но никому их не показывала и попросту не знала, что с ними делать.

Я послала на конкурс пьесу. Она называется «Дважды два — пять». И мне позвонили, сказали, что я вошла в  финал, пригласили в Москву. Я  помню, что приехала утром, а уже днем было награждение в театре. И всем вручали призы — за третье, потом за второе место. И тут — моя фамилия. Первое место. И я сижу совершенно обалдевшая, практически без чувств. Я и в Москву-то первый раз приехала, и театрального режиссера увидела в первый раз вживую, и в первый раз в жизни в театр зашла со служебного входа. И с этого все началось. Меня нашел журнал «Современная драматургия». Тут же предложили мне показать свои тексты и начали их публиковать. У нас сложились прекрасные дружеские отношения. И практически все мои пьесы публикуются в этом журнале.

— Вашими режиссерами были Филозов, Говорухин. Представительные имена для юного драматурга.

— Да, Филозов ставил дипломный спектакль в «Школе современной пьесы». Это был первый мой спектакль, и я его смотрела буквально в беспамятстве. Сейчас я уже немножко привыкла и могу не всегда испытать желание куда-нибудь сбежать или спрятаться под стулом, а получать удовольствие от спектакля.

— Вы уже очень хорошо знаете поле современной драматургии. Что вас радует, печалит, тревожит в этом поле?

— Я внутри него, и поэтому если у меня и есть вопросы к кому-то, то это скорее вопросы к театру. Потому что не каждый театр рискует поставить пьесу современного драматурга, как рискует делать это ваш театр «Колесо». Многие профессиональные люди от театра убеждены, что современная драматургия — это сплошная гадость, чернуха и порнуха. Люди эти либо мало читают, либо читают не то. У нас сейчас яркая, интересная, разнообразная драматургия. Мне хотелось бы, чтобы театр делал ставку на современный стиль. При всей моей зрительской привязанности к классике я понимаю, что зрителю хочется прийти в театр и посмотреть спектакль про себя.

Самое страшное

— Ксения, а если тольяттинская публика не будет смеяться над вашим «Похищением»?

— Вот это — самое страшное.

— Рискованный жанр…

— Да, но при этом все очень честно и понятно. Если написать, условно говоря, гениальную трагедию, и не каждый сочтет, что она гениальна, можно будет  сказать, что тебя просто не понимают. Если же ты написал комедию, а в зале никто не смеется, проблема только в тебе.

— Есть какая-нибудь новая комедия в работе?

— Нет. Сейчас у меня заканчивается период безделья. Как-то мне в холодное время не очень пишется. Вот к концу весны начинаю расцветать, уезжаю на дачу и начинаю писать. У родителей — бревенчатый дом на Волге. Надежда на весну.

Цитата

«Драматург вообще не должен ограничивать режиссерского поиска. Режиссер имеет право на интерпретацию текста».

 

Справка

Ксения Степанычева — российский драматург, сценарист. Родилась в Саратове в 1978 году. Лауреат премии «Дебют» (2012 г.) в номинации «Драматургия» за комедию «Похищение». Автор сценария фильма «В стиле jazz» (реж. Станислав Говорухин, 2010 г.). Соавтор сценария фильма «Weekend — Уик-энд» (реж. Станислав Говорухин, 2013 г.). Автор многих пьес.

 

Наталья Харитонова

mail-ps@mail.ru

Фото аватара

Присылайте материалы для публикации на почту mail-ps@mail.ru

Оцените автора
Газета Площадь Свободы