Тольяттинец Сергей Мордишев рассказал читателям «ПС», как становятся звонарями и как колокола получают имена
Фестиваль «Волжские звоны» в Поволжской академии образования и искусств имени Святителя Алексия Московского пройдет не впервые. Событие камерное и в то же время знаковое для горожан: 22 мая тольяттинцы смогут услышать концертные выступления действующих звонарей Тольятти, Самары, Волгограда на передвижной звоннице и колокольне храма Трех Святителей при Поволжской академии святителя Алексия.
Как раз на малой звоннице мы и встретились со звонарем Сергеем Мордишевым, чтобы расспросить его о тайнах колокольных звонов и о нем самом. И уж хотите верьте, хотите нет, но когда Сергей отзвонил свою удивительно красивую колокольную импровизацию, майский дождик устал и уступил место солнечному настроению.
Звонарь – не профессия
– Сергей, звонарь – это не должность, не профессия?
– Не должность. Скорее послушание. Я прихожанин храма во имя трех вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. И звоню здесь вот уже около шести лет.
– Тогда давайте вернемся в то время, когда вы впервые в своей жизни услышали колокольные звоны.
– Наверное, впервые это произошло со мной в зрелом возрасте. Мне было уже 25. Это было в шестом квартале, шла служба в храме православной гимназии. А он расположен во дворе, и эффект от его звона особенный.
– А чем вы занимались в то время? Кто вы по профессии?
– Я выпускник Тольяттинского политехнического института, инженер по специальности, и в то время работал на Волжском автомобильном заводе. Мне кажется, что колокольные звоны действуют на каждого, кто слышит их.
– В чем магия звона?
– Говорят, что колокола – это голос церкви. Призыв Божий. Призыв к сердцу человека. Этот призыв может идти через слово, через Евангелие, через прикосновение твоего взора к иконам или вот так – через звучание колокола.
– Вы услышали, остановились, подумали о храме?
– Конечно. В то время я уже делал первые шаги в сторону церкви, но даже прихожанином какого-то храма еще не был.
– И вы в тот момент никак не отнесли к себе возможность когда-нибудь стать звонарем в церкви?
– Нет-нет. Даже мысли такой не возникло. Просто от того звона остались очень хорошие, очень светлые эмоции. Все получилось неожиданно.
– Как?
– Когда стал строиться Поволжский православный институт, в первую очередь открывался этот храм. Это было в 2014 году. И я стал его прихожанином. А спустя три или четыре года мне предложили попробовать звонить.
– Это было неожиданностью или вы отчасти уже были готовы к такому предложению?
– Я даже не думал о том, что могу стать звонарем. Поэтому встретил это предложение с большой долей сомнения. Это было очень неожиданным и новым делом, которым я никогда в жизни не занимался. Но мне сказали, что всему научат, и я решился.
Голос свыше
– А кто вас учил?
– Иван Макеев. С музыкой он связан более тесно, чем я. Он звонарь, руководит ансамблем этнической музыки «Алконостъ».
– В первый раз поднялись на колокольню с Иваном. Как это было? Сердце стучало?
– Конечно, поднимался с замиранием сердца. Было очень волнительно. Я не знаю, с чем сравнить это чувство. Человек вообще от прикосновения к колоколам испытывает нечто особенное. Ведь колокол – это не просто какой-то музыкальный инструмент, это действительно голос свыше.
Иван рассказывал мне, как управлять колоколами, как звонить в них. Было очень интересно. Но через какое-то время нужно было уже не просто учиться, но и звонить самому. Звонить всерьез. Поскольку звон должен быть перед началом службы и после ее окончания. Звоны всегда звучат в праздничные торжества. Высоких гостей тоже встречают колокольным звоном.
– То есть вообще-то быть звонарем – это колоссальная ответственность?
– Конечно. Ты должен суметь подчеркнуть звоном и эту торжественность, и важность события. Чтобы все люди почувствовали, что происходит в этот момент, чтобы разделили с тобой ощущение праздника, если это праздничные звоны.
На десятом этаже
– Сергей, вы приходите к колоколам с абсолютно разным настроением. Ну, к примеру, после болезни или ссоры с другом, после радостного или, наоборот, трудного дня. Это как-то отражается на звонах? Колокола улавливают ваше состояние?
– Я думаю, что любой звонарь в момент звона должен думать только о том, что он в данный момент делает. Это так же, как и во время службы: каждый человек должен оставить все за порогом храма. Он должен думать о службе и служении.
– То есть у вас есть какой-то момент отстранения от мирских забот до того, как вы начинаете звонить?
– Пока ты идешь наверх, настраиваешься на то, по какому поводу или событию в этот момент будешь звонить. Это важно. Ведь спустя минуту-другую нужно будет суметь выразить значимость момента, в который прозвучат колокола. И это ощущение живет у тебя внутри.
– Время подумать и подготовиться к звонам у звонаря есть, ведь колокольня находится…
– На уровне десятого этажа.
– И там, на «десятом этаже», под небесами, в любую погоду – в дождь, как сегодня, в зной, снег, ветер – звонарь остается один на один со своей миссией. И с колоколами. Это сложно?
– Иногда бывает и сложно. Но приходится все эти погодные неожиданности преодолевать. И к ним готовиться. Потому что случается так, что на земле тишина, а наверху – сильный ветер. Но ты знаешь, что погода тебе не помешает, потому что от тебя зависит очень многое.
Я обычный
– Говорят, по звону и звонарю можно сверять часы. Это храмовая традиция. Значит, уйти в отпуск, расслабиться, сослаться на самочувствие невозможно?
– Это было бы неправильно. Без очень серьезной причины этого делать просто нельзя. Невозможно.
– И опоздать – никак?
– Поскольку служба начинается по расписанию, ты не можешь его нарушить. За полчаса до богослужения начинаются мерные удары в большой колокол. Люди знают: скоро начнется служба.
– А в обычной жизни вы такой же пунктуальный и обязательный?
– Я обычный живой человек. Могу куда-то и опоздать. Но колокола меня очень изменили. Понимаю, что подводить нельзя, что относиться к своему делу небрежно – это не для меня.
– Труднее всего зимой?
– Бывают моменты, когда от перепадов температур колокола зимой покрываются корочкой льда. И тогда они становятся «деревянными» и уже не звучат. И с этим ничего поделать нельзя.
– Как же быть?
– Ждать другой погоды, когда к колоколу вернется его голос.
– Наверху зимой нежарко. Зато вам оттуда, с колокольни, все видно!
– Да, и это очень-очень красиво. Город, Волга, окрестности…
Нарекли колокола
– Сколько колоколов на вашей большой колокольне?
– Тринадцать. Три больших благовестника, три маленьких и семь средних.
– А вы к ним как-то обращаетесь, называете?
– Давать имена колоколам – это вообще древняя традиция. Как только колокола появились на Руси, их всегда нарекали в чью-то честь. И у нас эта традиция в храме тоже, конечно, есть. Когда эти колокола приехали сюда, в Тольятти, из Москвы, Ярославля и других городов, ректор православного института Дмитрий Лескин сам давал имена самым большим колоколам.
– И как же их зовут?
– Самый большой колокол – Алексий, в честь митрополита Алексия. На нем даже есть изображение Алексия Московского, который жил в 14-15 веках. Другой большой колокол зовется Князем в честь князей, причисленных к лику святых. Третьего называют Святителем. Они все разные и голоса у них особенные. Мне нравится, как все колокола звучат в ансамбле.
– Сергей, приходят ли к вам молодые, просят ли мальчишки разрешения позвонить, подняться с вами на колокольню? Есть ли интерес у студентов к колокольному звону?
– У нас вообще есть традиция на Пасху, на всю светлую седмицу или, например, после Рождества разрешать звонить любому желающему.
– Любому?
– Взрослому или малышу, не важно. Это обычно происходит на малой звоннице. И для людей это возможность ощутить особую причастность к празднику, выразить свое состояние через звон. Людей в такие дни к колоколам приходит очень много, и мне кажется, им не хочется отсюда уходить. Это сопричастность.
– Фестиваль колокольных звонов проводится у вас…
– Уже третий год.
– Чего вы от него ждете на этот раз?
– Для меня как для звонаря это еще одна возможность поучиться у других, совершенствоваться. Тут нет пределов.
Марта Тонова
mail-ps@mail.ru
